Знак вурдалака  - Владимир Андриенко

– Удивительно мне, ваша светлость, как сие узнать могли?

Бирен засмеялся и сказал:

– Для меня сие такоже загадка, Степан Андреевич. Для меня Москва новый город. Наша Митава[29] совсем не то. А болтушки императрицы за новости свои деньги получают. Они все узнать могут.

Болтушки заменяли Анне газету «Петербургские ведомости». Сама читать газету императрица не любила. Там все новости подавались сухо и неинтересно, а болтушки предавали сплети, до коих Анна была великая охотница…

– Но из дома, после сего случая, никто окромя самого Антиоха Кантемира не выходил. Разве только немой слуга. Но что он мог рассказать? – недоумевал Волков.

– В России и немые говорят, господин Волков. Я вам говорил про сие. Хотя, возможно, и вы правы, что некто иной сии слухи разносит.

– Ваша светлость, могу я просить вас о милости?

– Что вы хотите? – спросил Бирен.

– Мне для следствия надобно попасть в дом князя Черкасского. Но он особа великая и потому мне будет сие трудно.

– В том я смогу вам помочь, Степан Андреевич. Я поговорю с князем и прикажу ему принять вас и во всем вам помогать!

– Благодарствую, ваша светлость!

– Но что есть такого в доме князя, про что вы хотите знать, Степан Андреевич?

– Князь Антиох Кантемир часто бывает в доме князя Черкасского.

– Про это всем ведомо, Степан Андреевич. Антиох Кантемир мечтает жениться на Варваре Черкасской.

– Возможно, что ниточка следствия к сему браку и приведет, ваша светлость.

– В дом Черкасского? Но зачем? – Бирен был удивлен словам Волкова.

– Князь богат, ваша светлость. А там, где богатства, там и преступления быть могут. Много с тем сталкивался я в жизни своей, ваша светлость.

– Возможно, вы правы, – согласился граф. – А возможно, что здесь иные силы действуют. Проклятия тайные и бесовщина разная.

– С тем в жизни своей никогда не сталкивался, ваша светлость.

– Все бывает в первый раз, Степан Андреевич.

– Это так, ваша светлость. Но здесь все больно мудрено закручено. Умный человек стоит за этим, но не бес.

– Бесы, они разве дураки? – с усмешкой спросил Бирен.

– Нет, ваша светлость. Но люди умнее. В том убедился много раз. Вот холопа Тишку не бес пришиб – человек. И кто стоит за сим человеком? Кто надоумил его Тишку убить? Вот вопросы, ваша светлость.

– А коли сей Тишка не мертв? – спросил Бирен.

– Ныне мертвый, ваша светлость.

– Так и ранее про него такое говорили, Степан Андреевич. А его живого поймали. Даже не поймали, а сам Тишка к вам пришел. С чего вдруг, Степан Андреевич?

– Его привел Иван Карлович Тарле, ваша светлость. Не сам он пришел.

– Не сам? Но из Москвы он мог сбежать. А не сбежал. Сам Тарле на глаза попался. С чего? Есть ответы на сии вопросы, Степан Андреевич?

– Ваша светлость, отлично осведомлены о сем деле.

– Долг велит, Степан Андреевич. Да и интересное дело.

Бирен еще немного поговорил с Волковым и отпустил его, обещав помощь и поддержку…

2

Среди кривых улочек Замоскворечья было легко затеряться. Царские приставы опасались сих мест, и лишний раз не пытались сюда соваться без крайней нужды. И потому здесь в кабаках до утра делили добычу и пили хлебное вино.

Ночами на улицы многие жители Замоскворечья и носа высунуть не решались. Сидели за крепки заборами и с содроганием слушали удалые разбойничьи пересвисты.

Здесь в кабаках да кружалах отсиживались после грабежей да разбоев ватаги гулящих атаманов: Максима-солдата, Романа-мельника, Петра Камчатки. Они в последнее время слишком засиделись в Москве и не убегали из города, как бывало ранее. Повлияла на то смута, которая была порождена верховниками[30] после смерти императора Петра Второго…

Кабак «У бочки» был тем местом, где собирались люди из шайки Романа.

Сам Роман был в прошлом мельником, но повздорил со своим боярином и подался в бега, напустив на хоромы барские «красного петуха». Его поймали, били батогами и клеймили. Но Роман из острога ушел, сколотил ватагу и стал промышлять разбоем на Волге. Грабил купеческие суда, устраивал засады на пути хлебных караванов. Но большой удачи в том не снискал. Нового Стеньки Разина из него не получилось.

Последние три года он промышлял на Москве.

И вот сейчас его шайка обчистила палаты купца первой гильдии Томашева и вязла богатую добычу. При налете самого купца и его жену зарубили топорами. Слуги и работники вступаться за хозяина не стали – слишком купец был жаден и на руку тяжел…

Это он, Томашев, споймав на рынке вора на горячем, предлагал ему выбор:

– Ты мил человек али в острог пойдешь на дыбу, али мои три удара выдюжишь. Чего выбираешь?

Пойманный ярыга соглашался снести три удара. Не знал каковы кулаки у Томашева. С третьего удара мало кто не помирал.

А недавно приложил он по уху вьюноша Терентия, который у него на погрузке дощаников[31] работал. Уронил Терентий куль муки в воду. И цена тому кулю была три алтына.

Купец как всегда давай куражиться.

– Нанес ты мне убыток, собачий сын! – орал он. – С такими работниками в разор пойду!

Старший артели за вьюноша вступился:

– Чего глотку драть, хозяин? Парнишка-то молод еще. С артели те три алтына вычти, и позабудем про сие!

– Да башка твоя не стоит и одного алтына! – продолжал орать купец.

А затем возьми и стукни кулаком Терентия в ухо. Тот замертво и упал и изо рта его кровь пошла. Мужики к нему, а парнишка уже и помер.

– Ты чего сделал, убивец? – заорал артельный. – Дак вьюнош сей единый сын у матери хворой.

– Так и быть, – купец потер руки. – Дам рупь его матери! А вы смотрите! Дабы добро хозяйское не пропадало! Полушка она рупь бережет! Вот как!

Пошли мужики в трактир после работы пить горькую. И там атаман Мельник все слыхал.

– А вы чего же молчали? – спросил он мужиков.

– А мы чего? Наше дело мешки тягать. А подними на купца руку, чего тогда будет? Сей купец богатей известный. Кто его тронет? Он всякому подьячему[32] в лапу сунет. А мы люди бедные.